Когда выйдет этот номер, в Петербурге уже завершится 23-й кинофестиваль «Послание к человеку»
Дмитрий Губин
В ночи, возле русского ресторана на Конногвардейском бульваре, я обнаруживаю режиссера Ульриха Зайдля с актрисой Марией Хофштеттер — той самой, что в главной роли в «Вере» из трилогии «Рай». Она сыграла верующую, любящую Иисуса так сильно, что использует распятие для… Впрочем, умолкаю: прокат «Рая» церковные активисты пытаются запретить во всем мире — от родной для Зайдля Австрии до США. И особенно, конечно, негодуют одинокие женщины в возрасте 50+, хотя именно про (и для!) одиноких несчастных женщин и снята его трилогия.
Зайдль натянуто улыбается, но видно, что он расстроен. Не борьбой с его фильмами. А тем, что на встречу с ним в петербургском университете пришло всего человек 50. Это — щепотка в актовом зале знаменитых Двенадцати коллегий. «Но умные студентки были хороши»,— печально замечает он. Кто бы спорил. Умные студентки всегда хороши.
Днем с Марией и Ульрихом мы гуляли по городу, и я, как мог, объяснял внутреннее устройство страны и про разницу между Петербургом и Москвой.
Важная для Москвы сила — мода. Мода заставляет делать вещи, может быть, и нежеланные, но необходимые: чтобы не выпасть из гнезда. Например, ходить в спортзал. Или пить с видом расслабленной пресыщенности чай по цене 500 рублей за чайник. Документальное кино сегодня в Москве модно, потому что мода помимо роли тренера играет роль санитара общественного леса. Она находит сухостой, мертвые деревья и предлагает занять поляну чем-то другим. Сегодняшняя московская мода на неигровое или короткометражное кино (которое так любят крутить на канале «Дождь») — во многом реакция на российский коммерческий теле- и кинопоток. Который нацелен на облегченные мозги. Логика модной жизни понятна. Если не хочешь выглядеть дураком, то есть слушать «Русское радио», смотреть «Елки», любить художника Шилова и читать «Пятьдесят оттенков серого»,— беги куда-нибудь на «Красный Октябрь», где наверняка крутая выставка, лекция, встреча с автором научно-популярной книги и документальный кинопоказ. Беги, даже если ни черта в этом не понимаешь и в глубине души считаешь все это «тоскищей». Может, начнешь врубаться.
Собственно, формат 23-го по счету «Послания к человеку» — это формат сегодняшней столичной моды. На фестивале соревнуется либо короткий метр, либо неигровое кино, либо анимация, либо эксперимент типа видеограффити. Но Петербург — это не Москва, и в данном случае добавлю: «к сожалению».
Петербургская надутая губа, высокомерное (а на самом деле наивное) отношение к моде играет с горожанами злую шутку. Которая состоит в том, что на встречу с Зайдлем и на показ его документалки «Хорошие новости: о продавцах газет, дохлых собаках и других обитателях Вены» приходит немного народу (хотя полсотни — «это очень много» по сравнению с предыдущими фестивалями, растолковывают мне старожилы). И всего два десятка человек являются на круглый стол о фильмах про диктаторов, хотя за столом сидят глава издательства Ad Marginem, философ и левак Иванов, философ и писатель Секацкий, а также публицист Коцюбинский.
Я тут должен вкратце объяснить, что такое «Послание к человеку» — не в смысле каркаса, а в смысле мяса, сухожилий, мышц. Это один из двух российских фестивалей, имеющих категорию «А» международной ассоциации кинопродюсеров (второй — московский: тот, где вручают «Георгиев»). Это больше 4 тысяч заявок, 100 петербургских премьер, два десятка внеконкурсных программ и целых пять жюри (от международного до студенческого), причем в главном работают режиссер Мира Наир (у нее «Золотой глобус») и Семих Капланоглу (у него «Золотой медведь»). Это распахнутые с утра до вечера четыре зала свежеоткрытого киноцентра «Великан» плюс еще шесть или семь площадок: от музея современного искусства «Эрарта» (это там казаки запрещали показ «Лолиты») до книжного магазина «Порядок слов» (туда они не добрались: с чтением у запрещальщиков как-то не того). Ну, представьте, что в Петербурге проходит Венецианский, или Берлинский, или Каннский кинофестиваль, просто большинство фильмов в нем не полнометражные, а коротенькие, порой на 2-5 минут,— это и будет «Послание».
И это, конечно, пир синефила. Пир киномодника. Но поскольку мой любимый Петербург упивается тем, что плевать хотел на московские тренды, то местные журналисты обтекают Наир и Капланоглу и стремится урвать хоть два слова от главы жюри прессы Ксении Собчак (в Москве же Собчак — это повседневность в отличие от Миры Наир. Собчак плывет в фарватере моды. Я бы даже сказал, что она сама и есть фарватер).
В неформатном, а особенно документальном кино что замечательно? То же, что и вообще в нон-фикшн. Если вымышленная «художественная» история всегда играет роль безопасного наркотика (она уводит в другую реальность), то документалистика знакомит с другой реальностью и позволяет сопоставлять с собственной. Вот сейчас, когда я пишу этот текст в фойе «Великана», еще неизвестно, какие фильмы получат награды «Послания». Но претендентом в глазах отборщиков является «Акт убийства» Оппенгеймера — гигантский, на два с лишним часа докфильм о том, как постаревшие индонезийские бандиты-преманы, вырезавшие в 1960-х за связь с коммунистами примерно миллион сограждан, снимают про себя игровое кино, а параллельно рассказывают о том, как они убивали. И я до просмотра думал, что там будут параллели с нашими сталинскими временами. А оказалось, у преманов больше сходства с братками из 1990-х — то же детское сознание и стремление красиво жить. И братки, кстати, тоже пытались снимать про себя фильмы.
А в короткометражке «Американский мечтатель» Томаса Хайли я встретил то, чего вообще не ожидал,— анатомию патриотизма (в соответствии с которой патриотизм яростный базируется на детском неразвитом сознании). А это фильм о том, как в годовщину 11 сентября в Нью-Йорке собирается толпа политизированных питеров пэнов и начинает разнообразно ссориться (американцы в своем индивидуализме вообще более разнообразны, чем русские патриоты). Они орут каждый свое: кто про правительство, кто про мусульман, кто про евреев, и ты удивляешься: что это бездействует полиция? ведь драться начнут! А они в тот момент, когда у нас начинают бить морды не вышедшим мордой, кладут руку на сердце и на полном серьезе дают клятву верности Америке. Катарсис. И это, повторяю, неигровое кино…
Простите, ставлю точку: пора на очередной сеанс. Сейчас будет российская премьера «Голой оперы» Кристлиб: невероятно красивый документальный фильм про современного Дон Жуана, который сохранил любвеобильность, хотя поменял любовную ориентацию.
Хорошо, что Милонова пока рядом нет…
Авторские страницы
Дмитрий Губин